Дэнни засмеялся.

– Пришел дворецкий и все распаковал. Повесил все в шкаф. Куртку он унес в чистку.

Имоджен не знала, то ли смеяться, то ли плакать. Она закрыла лицо ладонями.

– Что случилось? – Он подошел и сел рядом, обнял. Имоджен прижалась к нему. – Встреча прошла плохо?

Имоджен с трудом покачала головой.

– Нет, все отлично. Это было… очень интересно.

Она толком не знала, с чего начать. Ее мозг все еще переваривал полученную информацию: роман ее бабушки и тот факт, что скоро она, Имоджен, станет обладательницей картины, которая взбудоражит весь художественный мир. Это меняло все.

– Дэнни…

– Да?

– Я не еду в Нью-Йорк.

Ни один мускул в его лице не дрогнул.

– А как же… твоя карьера?

– Я по-прежнему могу заниматься делами. Могу работать с Остермейер и Сейбол как консультант. Я все обдумала. Я полезнее им по эту сторону Атлантики. У меня будет офис в Лондоне. Когда надо, буду летать в Нью-Йорк. Получу новых клиентов.

Он кивал, следя за ее словами.

– Что ж, – наконец проговорил он. – Молодец.

Голос его звучал ровно. Имоджен сделала глубокий вдох.

– Я собираюсь по-прежнему жить в Шеллоуфорде. – Она повернулась, чтобы посмотреть Дэнни прямо в глаза. – С тобой?..

Она не могла оценить его реакцию. Дэнни был мастер делать непроницаемое лицо: черты его ничего не выражают, глаза ничего не выдают.

Мгновение он пристально смотрел на Имоджен.

– Насчет этого не знаю. Мне нужно все обдумать.

У Имоджен упало сердце, надежда увяла. Она чувствовала себя сдувшимся шариком. Что ж, ничего другого она и не заслуживает. Нельзя же было ожидать, что он все бросит и встретит ее с распростертыми объятиями. Затем она увидела, что уголок губ Дэнни подергивается. Он, догадалась Имоджен, с трудом сдерживает смех. Смотрел Дэнни в потолок, но глаза его сияли, когда он наконец заговорил:

– Я думаю, что Топ Кэт будет возражать против твоих посягательств на мое внимание. Он, знаешь ли, очень ревнив. Не любит делиться. Жизнь с ним будет сплошным кошмаром…

Речь Дэнни оборвалась, когда Имоджен с возмущенным возгласом толкнула его на кровать. Села на Дэнни верхом и прижала его руки к кровати с озорной улыбкой. Она смотрела на него и видела, что он рад.

– Что ж, разумеется, – сказала она, – если ты хочешь, чтобы твоей жизнью руководил этот рыжий паршивец, дело твое.

Скользнув ладонями по бедрам Имоджен, Дэнни забрался к ней под платье.

– Фурия в аду ничто по сравнению с брошенным котенком.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Потом Имоджен почувствовала, как его пальцы забрались под кружево ее трусиков, касаясь обнаженной кожи. Она не могла дольше притворяться. И растворилась в нем.

Дэнни Маквей, Дэнни Маквей, Дэнни Маквей. Она будет жить с ним, в его сказочном коттедже. Они будут гулять по Шеллоуфорду, держась за руки, гордясь тем, что вместе. И если однажды она найдет помощницу, которую сумеет обучить и доверить ей вести дела хотя бы на несколько месяцев, тогда, может быть… Просто может быть…

Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором встала школьная тетрадка в потрепанной красной обложке. И на последней странице в кляксах было написано снова и снова: Имоджен Маквей. Имоджен Маквей. Имоджен Маквей.

Глава тридцать четвертая

К началу вечера Эмми и Арчи совсем выбились из сил. Ловкий гондольер подловил молодых людей в тот момент, когда они вовсе не могли сопротивляться. Через несколько минут наши герои уже полулежали на груде подушек в богатых наволочках и скользили по тайным маленьким каналам в стороне от орд туристов, с которыми сталкивались ранее.

– Спеть для вас? – с воодушевлением спросил гондольер. – Серенада для вас, да? Счастливая пара?

– О нет! – поспешно ответил Арчи. – Думаю, вы взялись за палку не с того конца. Ха-ха!

Гондольер нахмурился. Эмми улыбалась, опустив глаза.

– Это бесплатно, – сказал гондольер. – Без денег.

– Но мы не пара, – стал объяснять Арчи, указывая на себя и Эмми. – Мы не муж и жена. Просто друзья. Амигос? – Он наморщил лоб – Нет, это по-испански. Как по-итальянски «друзья»?

– Не знаю, – сказала Эмми.

– Друзья? – переспросил гондольер и покачал головой. Арчи нисколько его не убедил. – Не друзья, нет. – Он указал на Арчи, потом на Эмми. – Я могу сказать.

Арчи взглянул на Эмми.

– Он не успокоится, пока мы не разрешим ему спеть.

Она пожала плечами:

– Раз уж мы в Венеции…

Арчи повернулся к гондольеру и показал большие пальцы рук.

– Давай, приятель. Спой от всего сердца. Как никогда в жизни…

Гондольер просиял и разразился ликующей песней. Эмми закрыла лицо руками, смеясь от смущения. Арчи грыз ноготь, подняв брови, но тоже невольно улыбался. Молодые люди обменивались взглядами, оба в равной мере испытывая неловкость, но и развлекаясь тоже.

– Нас провели, – сказал Арчи. – Теперь мне придется дать ему громадные чаевые. Он взял не так, так этак.

В тот вечер Арчи и Эмми долго не могли выбрать место для ужина, которое устроило бы обоих. Наконец они нашли одно заведение напротив мастерской, где ремонтировали гондолы, достойный, настоящий венецианский бар-бакаро, там подавали чикетти, итальянский вариант испанских закусок тапас. Молодые люди просидели не один час, заказав для начала брускетту и боккончино, а также фритто-мисто [33] , затем последовала здоровенная миска ризи-э-бизи, фирменного блюда этой харчевни. Название его переводилось как «рис с горошком», но казалось слишком прозаичным для густого, насыщенного сливками и таявшего во рту кушанья. В конце ужина они заказали по порции панна-котты [34] с черной смородиной, и владелец поставил на их стол бутылку граппы.

– Невежливо будет не попробовать, – заявил Арчи и налил по стаканчику огненного напитка.

К тому времени, когда они вышли на улицу, солнце давно уже село. Эмми взяла Арчи под руку, и они неторопливо пошли вдоль канала, разомлевшие от обильной трапезы, а через двадцать минут безнадежно заблудились.

– Я уверена, что вот тот мост ведет к площади, которая ведет к другой площади, которая ведет к мосту рядом с нашей гостиницей, – неопределенно указала Эмми.

– По мне, этот мост ничем не отличается от других.

Упало несколько очень крупных дождевых капель.

– Будет дождь.

– Надо бежать.

– Мы не знаем, куда бежать.

Небеса разверзлись, и словно все содержимое лагуны обрушилось на их головы. Арчи и Эмми оказались в окружении серой бесконечности, здания смыкались вокруг них, канал рядом был черным, как чернила. Поблизости никого не было видно. Все благоразумно нашли себе укрытие. Арчи и Эмми развернули карту, но через несколько секунд она промокли и сделалась абсолютно нечитаемой. Арчи снял джемпер и, накинув его на голову Эмми, потащил девушку к ближайшему дверному проему. Под портиком оказалось достаточно места, чтобы укрыться. Стоя рядом с ним, Эмми дрожала от холода. Арчи посмотрел на нее: волосы у девушки прилипли к голове, тушь стекала по щекам. Им овладел порыв, какого никто у него никогда прежде не вызывал. Не такого рода.

Больше всего на свете ему хотелось поцеловать Эмми.

Она подняла на него глаза.

– Никогда не видела такого ливня.

Арчи не мог оторвать взгляда от ее глаз. Встревожившись, Эмми немного отстранилась.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она.

Нет. Нет, совсем нет. Его словно громом поразило, и он сейчас натворит страшных глупостей, если не поостережется. Он отвернулся.

– Арчи!

– Можем с таким же успехом и побежать, – сказал он. – Мы все равно промокли до нитки.

Он шагнул из укрытия под поток. Вода потекла за воротник по спине. Он замерзал. Замерзал снаружи – и изнутри. Сердце казалось холодным, как гранит.